|
Анне Ковальчук и раньше-то было грех жаловаться на судьбу: сразу после Театральной академии принята в петербургский Театр Ленсовета (где за семь сезонов у нее было несколько весьма заметных работ). Вскорости попала на главную роль в сериал «Тайны следствия», который уже пять лет не теряет популярности в первую очередь благодаря ее героине - следователю Маше Швецовой. Но нынешний декабрь стал для молодой актрисы таким, что после него, как бы все ни шло дальше (будем надеяться, что пойдет хорошо), можно смело сказать: карьера состоялась. Причем - блестящая: на сцене Аня сыграла одну культовую героиню русской литературы - Анну Каренину в спектакле Геннадия Тростянецкого «Каренин. Анна. Вронский», а на телеэкраны вышел давно ожидаемый сериал Владимира Бортко «Мастер и Маргарита» с Ковальчук в заглавной - тоже культовой - роли.
Наш разговор случился уже после дебюта в роли Анны и в момент, когда вся страна замерла на низком старте в опасливом и нетерпеливом предвкушении премьеры «Мастера и Маргариты».
- Мне всегда казалось, что самоубийство Анны Карениной не слишком-то мотивировано, что оно - произвол автора. Может быть, вы - зная теперь ее изнутри - объясните: почему все-таки Анна бросилась под поезд?
- На мой взгляд, тому несколько причин. Сейчас, в нынешний период моей жизни, мне кажется, что главная из них - непереносимая разлука с сыном, невозможность соединения в ее жизни двух людей, которых она любит больше всего, - сына и Вронского. Но, кстати, в спектакле (который кончается раньше, чем роман, - не смертью Анны, а родами и примирением с Карениным. - Д. Ц.) мы проводим мысль, что Анна ведь и мужа любила, одновременно с Вронским. И вообще она изначально любила Алексея Александровича - недаром для нее так мучительно было уйти от него к Вронскому. То же самое, кстати, и Маргарита. Я не согласна, когда говорят: «Она не любила мужа» - мол, так у Булгакова написано. Да, когда мы встречаем ее во время действия романа, она его не любит. Но раньше-то любила. Если бы и Анна, и Маргарита с самого начала не любили и обманывали мужей - это были бы не они, а какие-то подловато-плоские женщины.
Что касается Анны - ее трагедия в том, что она не способна выбирать между сыном и Вронским, а у Толстого не раз акцентируется, что без сына для нее не может быть жизни. То, что она осталась без ребенка, привело ее почти к психической болезни. Хотя я, например, по моей натуре, нашла бы способ забрать сына и сбежала куда-нибудь с Вронским так, чтобы меня никто не нашел.
- Но у Толстого много акцентов и на том, что Анна в какой-то момент подсаживается на опиум - буквально ни ночи не может без него заснуть.
- Для нас не это важно. Было бы очень просто сказать: она больна физически, она наркоманка. Но мы-то рассказываем о болезни ее души.
А вторая причина, которая толкнула ее под поезд, - осознание того, что Вронский молод, полон сил, что впереди его ждет яркая жизнь, скажем, с княжной Сорокиной, которую ему сватает мать, Анна же для него - прочитанная книга.
- Кстати, занятная параллель в ваших двух ролях: ведь муж Маргариты, как и Каренин, должен быть много старше жены. Маргарита вышла замуж в 19 лет и сразу поселилась в особняке на Арбате, значит, муж уже тогда был «очень крупным специалистом, сделавшим важнейшее открытие государственного значения». То есть она ушла от старого к молодому.
- Кто сказал, что Мастер молод?
- «С балкона осторожно заглядывал в комнату бритый, темноволосый, с острым носом, встревоженными глазами и со свешивающимся на лоб клоком волос человек примерно лет тридцати восьми».
- Мужу Маргариты, когда они поженились, могло быть и 25, а квартира, допустим, досталась от родителей. Во всяком случае, судя по фотографии мужа, которая показана в нашем фильме, они с Мастером одного возраста.
- Но получилось, что оба исполнителя по годам не совпадают с героями: вы в 27 играете тридцатилетнюю Маргариту, Александр Галибин, которому недавно исполнилось 50, - Мастера.
- Я на экране выгляжу старше своих лет, Галибин - моложе своих. А кроме того, Мастеру ведь могло быть и 60, это совершенно не важно. Во всяком случае, было не важно для нас - нас интересовало в романе прежде всего его философское содержание. Поэтому мы не следовали буквально многим авторским описаниям. Например, у Булгакова многократно сказано, что Маргарита косит, но у нас нет никакого косоглазия.
- Одно дело - читать, а другое - быть Маргаритой. Вам в общении с Мастером не мешало, что у него нет имени?
- Слушайте... вот даже не задумывалась об этом. Но, наверно, не мешало - раз не задумывалась.
- Все же, по вашему ощущению, как его могли бы звать?
- ...Нет, не знаю... Мастер!
- Во сколько лет вы прочитали «Мастера и Маргариту»?
- Ну, еще в школе.
- Набоков когда-то заметил, что Жорж Занд поднялась на чердак, а Майн Рид спустился в детскую. Вам не кажется, что вслед за Ридом туда последовал и булгаковский роман, который из «взрослого» постепенно превратился в «подростковый»: его читают лет в 12-14 и потом к нему не возвращаются?
- По-моему, этот роман не предназначен никакому конкретному возрасту. Безусловно, тинейджеры не вычитают из него того, что откроется человеку, уже внутренне оформившемуся. Я и сама в первый раз восприняла «Мастера и Маргариту» как историю любви. Что верно лишь отчасти - это вовсе не книжка лишь о той самой знаменитой «настоящей, верной, вечной любви», не «легкая» литература. Гениальность Булгакова в том же, в чем гениальность «Евгения Онегина»: казалось бы, простая вещица, но перечитывая ее и в 70, все равно будешь что-то для себя открывать. Поэтому мне очень импонировала установка Владимира Бортко на то, что это философская книга.
- Булгаков, работавший над романом в 30-е годы, пишет: «Она была красива и умна». Вам из сегодняшнего дня такая иерархия достоинств не кажется мужским шовинизмом?
- Убеждена, что без внутренней красоты человек не будет красив. Это невозможно! Иногда смотришь: ну да, красивые черты лица, все каноны красоты соблюдены, но он не красив - в нем нет внутренней красоты. Думаю, Булгаков имел в виду эту цельную красоту - изнутри и снаружи.
- А вам не обидно, когда вы играете содержательные, интеллектуально насыщенные роли (например, в «Кровати для троих» Милорада Павича), что какая-то часть публики приходит прежде всего поглазеть на красивую актрису, знакомую ей по телевизору?
- Во-первых, каждый ходит в театр за своим. Кто-то - извините, поспать, а кто-то - расшевелить душу. И никто не вправе никого судить. Я и сама иногда хожу посмотреть на красивых актеров. Видишь красивое актерское лицо - и думаешь: ага, пойду погляжу, что он может. Но бывает, что пять-десять минут он меня держит, а потом становится неинтересно. И со мной то же самое: если кто-то пришел просто на меня посмотреть, как на модель, и я ничем этого зрителя не зацеплю - он скажет: да, она, конечно, хорошенькая, но, к сожалению... Когда же зритель хочет просто познакомиться с моей оболочкой, а мне удается транслировать что-то из моего внутреннего мира, и оно цепляет - это будет двойная моя победа.
- У известного театрального педагога Бориса Зона был термин «брачное оперение». Он имел в виду, что какое-то время молодым актерам удается компенсировать недостаток профессиональных кондиций тем, что публику привлекает сама по себе тугая плоть юности. Но перья в конце концов линяют, и становится ясно, кто чего стоит именно как актер. В вашем успехе молодость и красота - все-таки существенные слагаемые. Но они, как известно, - временное явление. Это вас не пугает?
- Лучшие, самые прекрасные актеры красивы не физической красотой, а божественной, через них на сцене как будто проливается Божий свет. И я тоже стремлюсь стать таким сосудом - от Бога к людям: рассказать о чем-то важном, чему-то научить, просто принести радость. Для меня это существенно, а не то, как я выгляжу.
Кроме того, как говорит у нас в спектакле «Фредерик» стареющая примадонна парижского театра, «я не боюсь постареть, потому что никогда не была молода». Вот и я - никогда не играла Джульетту. В институте мне, правда, попадались роли девочек-пустышек, но в кино с самого начала играла только взрослых женщин.
- Алиса Фрейндлих в интервью нашему журналу сказала, что сериалы немало способствовали падению уровня актерской профессии. Вы согласны?
- Мне лично съемки в сериале только добавляли профессионализма. Многие режиссеры, с которыми я работала, включая Бортко, говорили спасибо «Тайнам следствия», на которых я научилась буквально всему. И потом, если играть пять лет одно и то же - начинаешь искать, как сделать это по-новому. Вот у нас: один и тот же кабинет, одни и те же ситуации - можно ведь идти по накатанной дорожке, повторять то, что было в предыдущих сериях. Но мне интересно придумать, как какие-то индивидуальные черты моей Маши, которые я когда-то придумала, могут здесь иначе проявиться.
- То есть уровень зависит от профессиональной честности?
- Да, конечно. Сериал труднее обычного фильма, где все новое, свежее, только что родившееся. А попробуй-ка роди, когда ты уже пять лет это рожаешь! Но если ты профессионал - все равно давай старайся, нечего одно и то же людям показывать.
- Многие актеры признавались, что новые значительные роли как бы иначе подсвечивали предыдущие работы, что-то в них меняли. Маргарита на вас в этом смысле повлияла?
- Значительно сильнее повлияла Лилит в «Кровати для троих». Знаете, стоит один раз сделать что-то, что было трудно, - например, как-то особенно вскрикнуть, - и потом это уже получается органично. Вот Лилит дала мне такой толчок. Может быть, благодаря Маше Швецовой у меня появилась такая... в хорошем смысле актерская наглость. Мне очень нравится отпускать себя на сцене - тогда что-то рождается даже помимо моей воли. А ведь именно ради этого - сегодняшнего - зрители и приходят второй, третий раз.
- Но рисунок-то роли остается?
- Не всегда. Однажды я играла Лилит - и неожиданно упала на колени. Партнер был в шоке, этой мизансцены не было. Но я почувствовала, что сейчас должна просить его на коленях. Кстати, как ни относись к сериалам, но когда выхожу на сцену после показа очередных «Тайн следствия» - чувствую идущую из зала волну доброжелательного внимания. То, что зритель меня с самого начала одобряет, как бы говорит «давай, давай!», - очень подбадривает и дает право «наглеть». Это ведь хорошо.
- Вы как-то ориентировались на сложившиеся стереотипные представления об Анне Карениной и Маргарите или шли напролом, утверждая свое видение?
- Конечно, поначалу приходишь с какими-то шаблонами, несешь их очень торжественно перед режиссером: вот, мол, я знаю, какая она, Маргарита. Или Анна. Все мы видели Анну Каренину: это Грета Гарбо, Самойлова, Вивьен Ли, даже Софи Марсо. Они играли, страдали, носили костюмы - однако ключика, на мой взгляд, никто не нашел. А Геннадий Тростянецкий, как мне кажется, ее разгадал. И она получилась не персонажем из книжки, а - живой. Она девчонка, она может быть и такой, и сякой, даже клоунессой. Мы ее как бы расшевелили. Хотя платье историческое, но ее поведение - безвременное, что мне очень нравится. Так могла вести себя женщина и в то время, и в наше - только она бы разговаривала немного другими словами. Может ли Анна в традиционном понимании кричать на весь дом, бить тарелки, метаться от стены к стене? И я после спектакля спрашивала близких людей: я не слишком кричу? что, совсем не похоже на Анну? Но мне отвечали: а какая она на самом деле? Оказывается - вот такая, какую мы сегодня увидели, которая нас так тронула. Наверно, высшей похвалы быть не может.
То же самое и с Маргаритой: меня уверяли, что она «не такая», - а я настаивала на своем...
- На чем? Какая же она по-вашему?
- О, как в спектакле легко: образ от раза к разу, конечно, чуть-чуть меняется, но в целом он тот, каким ты его сделал. А в фильме ты в этой сцене делаешь упор на одном - допустим, на материнских чувствах к Мастеру, в другой - на любви в ее философском смысле, и так далее. Я и то играла, и это, и любовь, и морковь, но во что это сложилось - не знаю. Для меня женщина, которую мы увидим на экране, так же непонятна и далека, как для вас. Я вместе с вами посмотрю и пойму, получилось что-то или нет.
- Ну, про романную Маргариту все-таки что-то психологически ясно. Характер Мастера - в отношении тех конкретных вещей, которые может играть актер, - гораздо более неопределенен...
- Мне кажется, если актер, воплощая некий образ, написанный автором, не протаскивает свое видение, свою личную жизненную позицию, любой характер все равно получится мертвым.
- После таких ролей интерес режиссеров к вам должен резко повыситься. Это произошло?
- Нет. Я даже поражена. Бортко говорил: подожди, вот сейчас посыплется... Но пока достойных предложений нет.
- Как-то вы сказали, что «Тайны следствия» дали материальную возможность отказываться от неинтересной работы. Вы это делаете?
- Да. Если бы я на все соглашалась - только бы и моталась с площадки на площадку. Но не могу себе этого позволить - у меня ведь ребенок. С Маргаритой очень удачно все получилось: снимали здесь, в Петербурге, был нормальный рабочий день, без перегибов. А сейчас есть предложения, которые не устраивают меня или по внутренней сути, или по внешним обстоятельствам. И потом, нет работы, на которую можно было бы променять общение с ребенком.
Дмитрий Циликин
|